 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Кино
БекХан
Джоана Стингрей
Формы
Центурион
Живые
Запасной выход
Апрель
БКПь
Виктор
Вторая Серия
Денис Hunter
Игорь: Озвучивали не все те люди, которые снимались. Из тех, кто был в фильме – Таня, Валерка Песков и я. А в основном – студенты. Миша Ефремов, помню, был, еще кто-то. Они придумывали на ходу фразы, диалоги. Там, например, есть момент – Вадик Горин выходит из «Сайгона». И Ефремов (вместо него) говорит: «О! Здесь тепло, как в апельсине!» Помню, меня эта фраза возмутила. Ерунда, думаю, какая-то, бред ВГИКовский, заготовка студенческая. Там было много импровизаций.
Татьяна: В озвучке Миша Ефремов участвовал. Говорил за несколько человек сразу же. А я совершенно противным голосом пыталась воспроизвести совершенно неподражаемые интонации Анны Павловой. Она и по сей день так говорит, будучи уже солидной дамой, разъезжающей на дорогом автомобиле. Ну, собственно, диалоги в фильме – фон, зудение какое-то.
«FUZZ»: Каковы ваши впечатления от общения с участниками съемок?
Игорь: А мне особо ни с кем и не довелось общаться. С Цоем я общался мимоходом, на озвучке. Только с Цоем, поскольку группа КИНО – она вся была такая… И с остальными персонажами общение было – пара слов. Личных контактов не было. Я человек в принципе не очень компанейский, плохо схожусь с людьми.
Татьяна: На съемках мы практически ни с кем не пересекались. На озвучивании только, в Москве. Там был Цой, Каспарян. Ничего, собственно говоря, особенного. Совместная работа в одном зале. Ну, чай вместе пили.
Премьера
«FUZZ»: Когда фильм был готов окончательно?
Рашид: Весной 1987 года. Я его в мае показывал на фестивале Рок-клуба в ЛДМ. Не то чтобы это была официальная премьера… Леша Вишня, он же еще киномехаником был, сказал: «Пойдем в Малый зал, я поставлю». Ребят предупредили, все собрались, Леша врубил… «FUZZ»: Какова была первая реакция?
Рашид: По-моему, ребята сначала и не поняли, что увидели: ну вот, жизнь наша. Что тут интересного-то? Они ожидали, наверное, чего-нибудь пафосного, в западном духе. А тут – черно-белый фильм, никакого кривляния. Ну, кто-то говорил, что можно было по-другому сделать. Хотя видно было, что им в кайф. Все признавали за мной право на собственное мнение, на свой взгляд. То есть фильм был принят. Потом мне многие говорили, что это было действительно одно из самых сильных впечатлений той поры. Ну, я не знаю. Понимаю, мы действительно сделали что-то, и это «что-то» – осталось. Мне многие знакомые говорили, что это моя самая сильная картина…
